Первое в ПМР уголовное дело со статьей об отрицании положительной роли МС РФ

Полтора года назад против жителя Тирасполя было возбуждено уголовное дело по статье 278-3 УК ПМР «Отрицание положительной роли миротворческой миссии Российской Федерации в Приднестровской Молдавской Республике». Это первое публичное дело, в котором задействована данная статья. Суд продолжается. Кратко рассказываем о сути дела.

За что?

По мнению следствия, в 2006 году гражданин «N» (мы не можем раскрывать какую-либо информацию, способную привести к идентификации фигуранта дела, т.к. на момент публикации материала не получили у него разрешения на это) написал статью «Осмысленное об очевидном в „ПМР“». Спустя 3 года, находясь вне Приднестровья, ее текст был доработан автором и привезен в Тирасполь.

Весной 2018 «N», по версии следствия, позвонил директору тираспольской школы №9 и «стал говорить ей о том, что его родственник, который обучался в ТСШ №9, принес домой школьный дневник с изображением карты ПМР» и «высказал свое мнение, что на карте якобы указана и территория РМ в составе ПМР», спросив, «на каком основании в территорию ПМР включена и часть территории РМ» (обвиняемый это отрицает). Директор школы сказала, что по телефону обсуждать подобные вопросы не хочет, а сам звонивший может записаться к ней на прием.

Спустя полтора года, 23 сентября 2019, «N» снова позвонил по тому же номеру. Как указывает директор школы, «N» задал вопрос по какой причине на школе установлена мемориальная доска в честь бывшего ее ученика Ткаченко Павла, погибшего в Сирии (ее установили 16 сентября 2019 года). Как и в первый раз, директор ТСШ №9 предложила записаться на прием.

25 сентября 2019 года около 15:00 «N» пришел на прием. В кабинете, помимо директора, находился секретарь, которого она заранее позвала, «понимая, что приход «N» на прием может сопровождаться какими-то непредвиденными обстоятельствами, высказываниями», а в приемной пара преподавателей, присутствующие «по рабочим вопросам», как указывается в заключении.

Разговор продолжался около 30 минут. В ходе него «N», как указано в документе Прокуратуры ПМР, высказывал «призывы, направленные на возбуждение национальной вражды, содержащие оскорбительные изречения в отношении большого круга лиц по признаку принадлежности к гражданству Приднестровья, унижая при этом достоинство лиц различных этнических групп, проживающих на территории ПМР». А также «призывы, непосредственно направленные на возбуждение национальной вражды». По его окончании беседы он передал написанную ранее статью директору «для ознакомления с ней и оказания содействия в ее публикации в СМИ». Директор сообщила о разговоре в МГБ.

В обвинительном заключении сказано, что судебно-лингвистическая экспертиза от 20 января 2020 года обнаружила в тексте и высказываниях (велась аудиозапись его беседы с директором) «признаки оскорбления группы лиц, объединенных по национальному признаку принадлежности к гражданству Приднестровья, с указанием на неполноценность по признаку их национальной государственности — граждане ПМР». Из этого вытекает обвинение по статье 278 УК ПМР: «Возбуждение национальной, расовой, религиозной вражды».

В процессе беседы с директором школы, следует из заключения, «N» «стал высказывать в адрес Президента ПМР ряд оскорбительных выражений, в частности, такие как «наемник», «марионетка», а также иные заведомо ложные сведения относительно его деятельности». Из этого вытекает обвинение по статье 316-1 УК ПМР: «Оскорбление Президента ПМР».

Из обвинительного заключения: «Будучи признанным в качестве законного представителя потерпевшего полномочный представитель Президента ПМР в органах государственной власти и местного самоуправления Харахалуп Т.С. показала, что Президент ПМР, ознакомившись с публичными заявлениями [«N»], посчитал их оскорбительными для себя, унижающими его как человека и представителя власти, подрывающими в глазах окружающих его президентский авторитет и считает, что эти действия преступны».

И наконец, как в тексте, так и в высказываниях, по мнению следствия, «N» «выражал явное неуважение к миротворческой миссии РФ в ПМР», «отрицал положительною роль миротворческой миссии РФ в поддержании мира, безопасности и стабильности в ПМР», озвучивал «призывы, искажающие положительную роль миротворческой миссии» и называл «факт нахождения миротворческого контингента на территории Приднестровья — действиями по оккупации чужой территории, а лиц, в том числе и военнослужащих, имеющих отношение к миротворческой миссии, — оккупантами». Из этого и вытекает обвинение по статье 278-3 УК ПМР: «Отрицание положительной роли миротворческой миссии РФ в ПМР».

Что после?

27 февраля 2020 года «N» было предъявлено обвинение по указанным выше статьям, после чего он был допрошен. На допросе фигурант своей вины не признал «и пояснил, что обвинения против него незаконным (преступным) органом, [и что они] лживы». Проведенное же расследование и собранные доказательства полностью подтверждают вину «N», указывается в документе.

«Орган же предварительного следствия он пытался превратить в площадку для декларирования своих псевдоубеждений и в ходе всего следствия продолжал высказывать мысли, изложенные в постановлении о привлечении его в качестве обвиняемого», — сказано в обвинительном заключении, которое было составлено в начале марта 2020 года и направлено Прокурору ПМР, а также в суд.

16 марта 2020 года отношении «N» было возбуждено три уголовных дела по трем указанным статьям.

Мнение юриста

Стоит отметить, что следователь, описывая в обвинительном заключении ситуацию, фигурантом которой был гражданин «N», указывает, что последний совершал описываемые действия «в отрицание основополагающих норм международного права, а именно: статьи 2 Всеобщей Декларации прав человека […]; ч.2 статьи 20 Международного пакта о гражданских и политических правах […]». Таким образом, взгляд на сложившуюся ситуацию с точки зрения международного права приобретает особую значимость.

Прежде всего, недостаточно привести текст международной нормы, необходимо указать на её толкование, поскольку по-русски мы все читать умеем, однако, не все понимаем юридический смысл, содержащийся нормах права. В связи с чем, отмечаю, что статья 2 Всеобщей декларации прав человека не применима к гражданину: данная норма обращена к государствам и обязывает их обеспечить, чтобы «каждый человек обладал всеми правами и всеми свободами […]». Вторая норма международного права касается не просто «выступления», а «выступления […] переставляющего собой подстрекательство […]». Соответственно, следователь, ссылаясь на данную норму, должен был объяснить, что именно он понимает под словом «подстрекательство». Однако, этого сделано не было.

Таким образом, ссылки следователя на международные нормы права неправомерны и необоснованны.

У меня не вызывает сомнений, чтоэто дело, если будет вынесен обвинительный приговор, окажется в Европейском суде по правам человека (далее — Суд) с жалобой на нарушение ряда статей Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод (далее — Конвенция), среди которых обязательно будет статья 10 Конвенции.

А теперь постараемся взглянуть на вменяемые «N» преступления глазами Суда, который применит следующий алгоритм анализа жалобы заявителя:

Первое. Было ли «вмешательство» (т.е. уголовное преследование) в право «N» на свободу выражения мнения «предусмотрено законом»? И тут проблем не возникнет, поскольку основанием для уголовного преследования послужили статьи Уголовного кодекса ПМР, а именно: 278, 278–3, 316–1. И тут Суд проверит, соответствуют ли эти уголовные нормы требованиям «качества закона» («качество закона»=человек в «состоянии предвидеть последствия ее [нормы] для него или нее, и чтобы она [норма] была совместима с верховенством права»). Не вызывает сомнений, что Суд установит: статья 278-3 УК ПМР не позволяет человеку предвидеть последствия сказанных им слов, потому что наше законодательство не раскрывает содержания термина «положительная роль миротворческой миссии». Следствие этого — охват достаточно широкой сферы его применения, что уменьшает доступность и предсказуемость указанной статьи для гражданина. Кроме того, Суд процитирует ранее сделанный вывод о том, что «в сфере, в которой вряд ли существует какая-либо определенность, было бы особенно неразумно ограничивать свободу выражения мнений только общепринятыми идеями» (Monnat v. Switzerland, no. 73604/01, § 63, ECHR 2006-X).

При таких обстоятельствах Суд сделает вывод, что применение статьи 278-3 УК ПМР нарушило право «N» на свободу выражения мнения, гарантированная статьёй 10 Европейской конвенции.

Рассматривая жалобы по статьям 278 и 316–1 УК ПМР, Суд перейдет ко второму этапу анализа.

Второе. Соответствовало ли «вмешательство» «законным целям». «Законные цели» указаны в §2 статьи 10 Конвенции (кстати, в нашей Конституции они указаны в статье 18). Разумеется, преследование по указанным статьям уголовного кодекса имеет одну «законную цель» — «для […] защиты репутации или прав других лиц». Идем дальше.

Третье. А было ли «вмешательство» «необходимо в демократическом обществе»? Тут Суд, прежде всего, заявит, «что свобода выражения мнений является одной из важнейших основ демократического общества и одним из основных условий его прогресса и самореализации каждого человека. Будучи подлежащей ограничениям пунктом 2 статьи 10 Конвенции, она [свобода выражения мнений] применима не только к «информации» или «идеям», которые положительно воспринимаются или рассматриваются как безобидные или как вопрос безразличия, но и к тем, которые оскорбляют, шокируют или беспокоят. Таковы требования плюрализма, терпимости и широты взглядов, без которых нет «демократического общества» (см., среди недавних решений, Morice v. France [GC], no. 29369/10, § 124, ECHR 2015; Pentikäinen v. Finland [GC], no. 11882/10, § 87, ECHR 2015; Perinçek v. Switzerland [GC], no. 27510/08, § 196, ECHR 2015 (extracts); and Bédat v. Switzerland [GC], no. 56925/08, § 48, ECHR 2016)». Также суд укажет, что по политическим выступлениям или по дебатам, представляющим общественный интерес, ограничения должны быть минимальны и сошлется на дело Сюрек (Sürek v. Turkey (no. 1) [GC], no. 26682/95, § 61, ECHR 1999-IV). А также укажет, что политики должны быть терпимы к критике, т.к. пределы допустимой критики к ним шире, чем к обычным гражданам (Ceylan v. Turkey [GC], no. 23556/94, § 34, ECHR 1999‑IV).

Оценивая высказывания, касающиеся ненависти или нетерпимости, Суд примет во внимание ряд факторов, которые были кратко изложены в деле Перинчека (Perinçek v. Switzerland [GC], no. 27510/08, §§ 205-208, ECHR 2015). Суд уделит особое внимание контексту, в котором были опубликованы оспариваемые заявления, их характеру и формулировкам, их потенциальной возможности привести к пагубным последствиям и причинам, приведенным приднестровскими судами для оправдания такого вмешательства. Даже если предположить, что существует серьёзная напряженность в обществе, с которой связаны высказывания «N» (контекст), тем не менее, его высказывания не способны привести к пагубным последствиям («N» не способен был оказать влияние на директора школы и преподавателей; в оспариваемых выражениях отсутствуют подстрекательства к актам насилия, запугивания, враждебности и дискриминации; а сам диалог «N» с директором не является актом насилия и дискриминации). Очевидно, что заключения судебно-лингвистической экспертизы недостаточно для квалификации высказываний «N» как уголовно наказуемых преступлений.

Европейский суд по права человека признает, что уголовное преследование «N» по статьям 278 и 316–1 УК ПМР не было «необходимым в демократическом обществе», и, как следствие, нарушена 10 Конвенции.

Изложенное позволяет сделать вывод: уголовное преследование «N» по всем трём статьям уголовного кодекса — 278, 278–3, 316–1 — нарушает право на свободу выражения мнения, гарантированного статей 10 Конвенции и статьей 27 Конституции ПМР.

Тем временем уголовные дела в отношении гражданина «N» рассматриваются в Тираспольском городском суде.

Информационно-правовой центр «Априори» — правозащитная организация. Мы отстаиваем не идеи, религиозные или философские взгляды конкретных людей. Мы отстаиваем права и свободы человека всеми доступными правовыми и публичными средствами защиты, не взирая на их взгляды. Права и свободы — для каждого, вне зависимости от каких-либо социальных признаков, национальности, пола, расы, идентичности, религиозных, сексуальных, языковых, политических и иных предпочтений и особенностей, как и наших симпатий.